Диана Доронина
«Русская» подруга Муссолини
(текст опубликован в журнале «Природа и человек. XXI век», №3, 2011)
 |
Никакая не мать, не жена –
Лишь одной революции дело
Понимала и знала она.
Но по-своему движутся годы,
Возникают базар и уют,
И тебе настоящего хода
Ни вверху, ни внизу не дают.
Книгу Анжелики Балабановой «Моя жизнь – борьба» («My life as a Rebel») я купила в «Книгомании» (сеть магазинов в Санкт-Петербурге) потому, что впервые узнала о такой «русской социалистке», несмотря на то, что шесть лет проучилась на историческом факультете Санкт-Петербургского университета. Я мало интересовалась событиями наших и не наших революций, этот период в истории для меня – «тёмный лес», малопривлекательный и жутковатый. Но что касается имён революционеров и революционерок, то я, конечно, их знала. Кроме имени – Анжелика Балабанова. Скорее всего, это случилось потому, что она не оправдала доверия советских начальников, и её в конце концов исключили из партии, соответственно, и из учебников по официальной истории. И традиция поддерживается до сих пор – о Балабановой не рассказывают обычные преподаватели своим обычным студентам.
К мемуарам, как известно, нужно подходить критически, хотя они представляют больший интерес, чем все учебники, вместе взятые. Поэтому я прочла кое-какие статьи о Балабановой, из которых узнала: как и многие революционеры, Балабанова – не русская по национальности. Она – еврейка, а фамилия досталась от мужа, которого она бросила. Поэтому утверждение, что это «мемуары русской социалистки», ошибочно. Кроме того, она родилась и выросла в Чернигове (Украина), что, вероятно, тоже накладывает свой отпечаток на её восприятие действительности. Но она об этом не говорит вообще – возможно, просто не задумывается или считает не стоящим внимания.
Анжелика Исааковна Балабанова родилась в 1877 или в 1878 году в семье богатого купца и землевладельца.
Балабанова по большей части слишком критически отзывалась о своих родных. Она их даже стыдилась, потому что презирала богатство одних и бедность других. Но тут, как мне кажется, она лукавила. Её не преодолённый юношеский протест против матери, сестёр и братьев, гувернанток стал причиной эмоционального разрыва с семьёй. Её угнетали всеобщая чопорность, требования – подчиняться авторитету матери, учителей. В то же время она ревновала мать, ей не хватало её внимания.
И этот крепко засевший в её сознании протест не позволял ей примириться с родными. Ни тогда – в юношестве и ранней молодости, ни тем более после её становления как революционерки. На самом деле революционная борьба Балабановой велась против семьи – разрушить систему, наказать родных (матери должно достаться больше всех, с братьями ещё можно договориться и вести дела, сёстры – они всё равно неразумные, просто попали под раздачу, отец – это святое, его трогать не следует). Затем общество, окружающие люди стали бессознательно ассоциироваться с семьёй.
Впоследствии ситуация усложнилась и обогатилась – Балабанова стала опасаться, что ей припомнят, из какой семьи она вышла – из семьи классового врага революции. Когда родные нуждались в её помощи и просили о поддержке, Балабанова, явно из опасения оказаться дискредитированной в глазах партийного руководства, отказала им.
И всё-таки порой по тексту заметно, что тёплые чувства к родным вспыхивали в ней. Но тут же гасились неумолимой и непреклонной волей, порождённой страхом. Она очень хотела достичь взаимопонимания со своей матерью, но как этого добиться, не знала, а мать не поняла причину её бунтарства.
Груз нездоровых отношений с родными не позволил построить и свою личную жизнь, нормальные взаимоотношения с мужчинами, о чём Балабанова стыдливо умалчивает.
Уехав за границу, Анжелика долгое время жила на деньги, которые ей присылал каждый месяц старший брат, не приняв её отказа. Видимо, он любил её и понимал, что она ещё никто – девушка без жизненного опыта, без образования, без работы, но с какими-то идеями в голове – по глобальному переустройству мира в социалистическом ключе. Вскоре Балабанова стала получать деньги и от разных партийных организаций. Но в своей книге она ни разу не упомянула, кто конкретно и на что давал деньги. Не написала она и о том, были ли у неё ещё какие-либо источники заработка, только в самом конце книги она сообщила, что, отказавшись от работы в социалистических партиях мира, ей пришлось давать уроки – обучать языкам.
Анжелика Балабанова уехала из Чернигова в Брюссель и поступила в Новый университет, считавшийся самым прогрессивным в Европе. Продолжая учебу в Лейпциге, она вступила в Союз русских социал-демократов за границей, а в 1900 году, будучи студенткой Римского университета, – в Итальянскую социалистическую партию. Балабанова очень долго жила в Италии. Была редактором социалистической газеты «Аванти», в которой работал и Бенито Муссолини.
По воспоминаниям Балабановой Муссолини предстаёт очень ненадёжным, безответственным и неприятным типом. Он постоянно перекладывал ответственность на её плечи, просил за него встречаться с разными людьми и принимать решения по важным вопросам. Он давал разноречивые обещания, так что возникала путаница, которая после позволяла ему найти оправдание своим бесчестным поступкам. Муссолини виделся Балабановой нервным и трусливым. Но, может быть, он просто был большим хитрецом. К примеру, он выдумывал себе болезнь, чтобы всегда можно было избежать однозначности действий. А когда Анжелика настаивала на посещении врача, Бенито впадал в испуг, бледнел и потел.
Авторы некоторых статей утверждают, что Балабанова была любовницей Муссолини. Она сама не подтверждает этот факт. Однако пишет, что буквально нянчилась с Бенито, шла на уступки, даже если он был не прав, выгораживала его перед людьми. По этой части повествования можно судить о существующей между ними близости, а не только о совместной революционной работе. Самый яркий эпизод – описание жены Муссолини. Анжелика её жалеет без всякого к тому повода, а потом говорит о ней так, как обычно о жёнах говорят любовницы. Она чувствует, что текст выдаёт её, а потому как бы оправдывается перед читателями, пускаясь в объяснения причин своего поведения в отношении Муссолини.
Вернёмся к революционной деятельности Анжелики Балабановой. Она была секретарём, то есть главой Международной социалистической комиссии (Циммервальдское движение, выступавшее за прекращение войны).
В мемуарах Балабановой ещё раз подтверждается то, что все так называемые русские революционеры сидели по заграницам до поры до времени: Италия, Австрия, Бельгия и т.д. В том числе, разумеется, и Владимир Ленин. Над ним Балабанова сначала подтрунивала и иронизировала, причём не скрывала этих своих чувств от него. Ленин её забавлял тем, что постоянно был сосредоточен на деталях, настаивал на принятии каких-то резолюций, всё больше наблюдал за ситуацией, чем участвовал в дебатах и построении этой ситуации.
Есть сведения, что Ленин не хотел ехать в Россию делать революцию, что немцы отправили его туда насильно, снабдив при этом деньгами (если не ты, то тебя). Но Балабанова пишет, что как только «русские» революционеры узнали о революции в России, им всем очень сильно захотелось поехать туда и поработать на благо страны и народа. И что Ленину тоже очень хотелось ехать. И что они вели переговоры со своими шведскими товарищами, дабы те помогли переправиться в Россию. И что ехали в пломбированном вагоне.
На самом деле складывается иное впечатление (может быть, Балабанова просто не уследила за ходом своей мысли, и читателю открылась другая картина, или времени на глубокую редактуру у неё не было, или она, не стесняясь, сдала товарищей из-за каких-то своих обид). Оказывается, все эти «русские» революционеры-социалисты прекрасно жили за границей. Правда, их держали в узде – хватало своих революционеров, а время «русских» ещё не пришло. И они смирно ждали. Но тут в России, как бы сама по себе, случилась революция, и они почувствовали, что вот теперь настал их, «русских» революционеров, черёд прославиться, поживиться и набить свои карманы, расхватать Россию, поделить её. Теперь нужно было сконцентрироваться и действовать быстро, пока не пришли другие.
Для того чтобы народ про них узнал, Ленин и другие революционеры проводили мощнейшие пиар-акции: ездили по стране на личных агитационных поездах, привозили в страну известных всему миру заграничных революционных деятелей, писателей и философов (Клара Цеткин, Джон Рид, Бертран Рассел), невзирая на блокаду новой страны Советов. Как пишет Анжелика Балабанова, её саму народ якобы хорошо знал – в лицо и по имени! И если у Ленина просили документы на проверку, то у неё – никогда.
Интересно, что как только Владимир Ленин приехал в Россию, мнение Анжелики Балабановой о нём изменилось. Она говорит о нём с теплотой, отдаёт должное его наблюдательности и хитрости.
А вот о Зиновьеве и Радеке она плохого мнения. Зиновьева она сравнивает с Муссолини (впоследствии и тот, и другой плохо кончили). Радек, по словам Балабановой, был не слишком умным, но слишком ушлым. Этим пользовались революционеры-интриганы и применяли его так, как им было удобно и нужно в данный момент.
Балабанова доброжелательно отзывается о деятельности Александры Коллонтай, выражает похвалу её честности и непредвзятости, благодаря которым ту и услали подальше «от двора», послом в Норвегию. Сожалеет о том, что Джона Рида и Александра Беркмана, приехавших из самой Америки, чтобы поддержать советское правительство и работать на благо русского (!) народа, постигло разочарование в этой революции. Почти с восхищением пишет о Троцком, которого недооценили и чьё время не пришло.
Постепенно некоторые «русские» революционеры и заграничные «звёзды» начали осознавать, что их использовали. В том числе и Анжелика Балабанова. Попутно она отмечает, что Ленин некоторых откровенно не любил, но, если ему было удобно, применял их для пользы дела. Таким образом, идеалы части революционеров разрушались теми же, в кого они верили. Воцарилась разруха, они даже голодали. Правда, ранее Балабанова рассказывала о шикарных банкетах!
А далее Анжелика начинает оправдываться: мол, она всё это стала со временем понимать, но всё-таки надеялась на честность и незамутнённость вождей. Потом пыталась уйти, но её всячески удерживали, не разрешали уехать из страны. Она же не ела буквально сутками, демонстративно истощала свой организм, отказывалась ездить на специально выделенной для неё машине (правда, безуспешно), жить в отопляемом помещении – и это ради бедных крестьян и рабочих, которым нечего есть и нечем согреться. Кстати, она пишет, что и Ленин с Крупской жили очень скромно в очень маленьком помещении.
В конце концов, Балабанова отказалась быть «примадонной революции» – от истощения начала болеть, у неё были нервные срывы, но её всё равно не выпускали из страны, потому что боялись, что она будет высказываться по итальянскому вопросу не так, как им угодно. И тут вмешались её шведские друзья и буквально вывезли её из России.
Может показаться забавным и нелепым то, что многие революционеры для чего-то сильно истощали свой организм, а потом долго болели, приобретали психические расстройства, умирали, кончали жизнь самоубийством, уничтожали друг друга: Фрунзе, Рид, Беркман, Цеткин, да и сам Ленин.
Балабанова опасалась, что её убьют, хотя прямо она об этом не говорит. Инсценировка ли её истерики? Вероятно, способ кричать и заявлять о себе как можно громче возымел своё действие. Ей удалось вырваться из страны Советов. Однако в Швеции Анжелика пробыла недолго, уехала в Вену. Не в Италию, как планировала. Думается, из-за нарастающей угрозы фашистского движения. Принципиальная женщина не хотела, чтобы её ассоциировали с Муссолини. Однако сейчас Анжелику Балабанову называют первым учителем Бенито Муссолини по предмету «революция»!
Балабанова говорит о схожести итальянского, венгерского, а затем и немецкого фашизма с коммунизмом в России. В некотором смысле она оказалась права, потому что эти конкурирующие системы всеми силами пытались избавиться одна от другой. Но лично мне видится и большая разница.
Во время Второй мировой войны Анжелика Балабанова уехала в США. Там тоже были социалисты. Но она отошла от дел, разочаровавшись в русской революции, которая должна была нести миру освобождение рабочих и крестьян от пут буржуазии, осветить путь революциям в европейских странах. Однако этого не произошло, потому что Россия – отсталая страна (это Балабанова подчёркивала не единожды), потому что Зиновьев ездил и принимал гостей в поезде царя, в купе царя. Потому что эти мужчины не дали ей, женщине, сыграть главную роль в политике, а только заставляли быть «звездой агитаций», так необходимой им для их собственного прославления, и переводчиком на международных встречах. Кроме того, они могли расправиться с ней в любой момент. А ведь Балабанова была вовсе не бесстрашным, но амбициозным человеком и, как она пытается показать читателю, очень правильным!
Самое интересное, что, прекратив революционную работу, она вдруг начала писать стихи.
После Второй мировой войны Анжелика Балабанова вернулась в Италию. Когда события улеглись, она снова занялась политической деятельностью. Она тонко чувствовала изменение ситуации и вовремя уходила от той или иной ответственности, переезжая из страны в страну.
Эта женщина-революционерка не избавилась от своих юношеских впечатлений и отрабатывала их очень долго. Она отрицала предназначение Женщины своей деятельностью. Она утверждала, что хочет построить благополучный мир для рабочих и крестьян, но сначала нужно было создать его для себя, чтобы понять, в чём нуждаются эти люди. Не нужно пытаться помогать обществу в целом, нужно помочь каждому конкретному человеку. Увы, для Анжелики Балабановой это непосильное дело, потому что она вышла из другой среды, а её погружение в среду рабочих сомнительно, не говоря уже о крестьянах. В то же время это талантливая женщина – не многим дано знать несколько языков (немецкий, французский, итальянский, английский, русский).
Анжелика Балабанова умерла в Риме в 1965 году.
Книгу читать интересно, несмотря на то, что это революционные будни, а не захватывающее приключение! Интерес вызывает сама личность Балабановой и её взгляд со стороны и изнутри на других деятелей того периода (когда читаешь книгу, хочется ещё больше узнать обо всех упомянутых лицах, жадно останавливаешься на эпизодах, характеризующих их личность, привычки, взгляды, но об этом автор пишет очень скромно и мало).
Лишь одной революции дело
Понимала и знала она.
Но по-своему движутся годы,
Возникают базар и уют,
И тебе настоящего хода
Ни вверху, ни внизу не дают.
Ярослав Смеляков.
Книгу Анжелики Балабановой «Моя жизнь – борьба» («My life as a Rebel») я купила в «Книгомании» (сеть магазинов в Санкт-Петербурге) потому, что впервые узнала о такой «русской социалистке», несмотря на то, что шесть лет проучилась на историческом факультете Санкт-Петербургского университета. Я мало интересовалась событиями наших и не наших революций, этот период в истории для меня – «тёмный лес», малопривлекательный и жутковатый. Но что касается имён революционеров и революционерок, то я, конечно, их знала. Кроме имени – Анжелика Балабанова. Скорее всего, это случилось потому, что она не оправдала доверия советских начальников, и её в конце концов исключили из партии, соответственно, и из учебников по официальной истории. И традиция поддерживается до сих пор – о Балабановой не рассказывают обычные преподаватели своим обычным студентам.
К мемуарам, как известно, нужно подходить критически, хотя они представляют больший интерес, чем все учебники, вместе взятые. Поэтому я прочла кое-какие статьи о Балабановой, из которых узнала: как и многие революционеры, Балабанова – не русская по национальности. Она – еврейка, а фамилия досталась от мужа, которого она бросила. Поэтому утверждение, что это «мемуары русской социалистки», ошибочно. Кроме того, она родилась и выросла в Чернигове (Украина), что, вероятно, тоже накладывает свой отпечаток на её восприятие действительности. Но она об этом не говорит вообще – возможно, просто не задумывается или считает не стоящим внимания.
Анжелика Исааковна Балабанова родилась в 1877 или в 1878 году в семье богатого купца и землевладельца.
Балабанова по большей части слишком критически отзывалась о своих родных. Она их даже стыдилась, потому что презирала богатство одних и бедность других. Но тут, как мне кажется, она лукавила. Её не преодолённый юношеский протест против матери, сестёр и братьев, гувернанток стал причиной эмоционального разрыва с семьёй. Её угнетали всеобщая чопорность, требования – подчиняться авторитету матери, учителей. В то же время она ревновала мать, ей не хватало её внимания.
И этот крепко засевший в её сознании протест не позволял ей примириться с родными. Ни тогда – в юношестве и ранней молодости, ни тем более после её становления как революционерки. На самом деле революционная борьба Балабановой велась против семьи – разрушить систему, наказать родных (матери должно достаться больше всех, с братьями ещё можно договориться и вести дела, сёстры – они всё равно неразумные, просто попали под раздачу, отец – это святое, его трогать не следует). Затем общество, окружающие люди стали бессознательно ассоциироваться с семьёй.
Впоследствии ситуация усложнилась и обогатилась – Балабанова стала опасаться, что ей припомнят, из какой семьи она вышла – из семьи классового врага революции. Когда родные нуждались в её помощи и просили о поддержке, Балабанова, явно из опасения оказаться дискредитированной в глазах партийного руководства, отказала им.
И всё-таки порой по тексту заметно, что тёплые чувства к родным вспыхивали в ней. Но тут же гасились неумолимой и непреклонной волей, порождённой страхом. Она очень хотела достичь взаимопонимания со своей матерью, но как этого добиться, не знала, а мать не поняла причину её бунтарства.
Груз нездоровых отношений с родными не позволил построить и свою личную жизнь, нормальные взаимоотношения с мужчинами, о чём Балабанова стыдливо умалчивает.
Уехав за границу, Анжелика долгое время жила на деньги, которые ей присылал каждый месяц старший брат, не приняв её отказа. Видимо, он любил её и понимал, что она ещё никто – девушка без жизненного опыта, без образования, без работы, но с какими-то идеями в голове – по глобальному переустройству мира в социалистическом ключе. Вскоре Балабанова стала получать деньги и от разных партийных организаций. Но в своей книге она ни разу не упомянула, кто конкретно и на что давал деньги. Не написала она и о том, были ли у неё ещё какие-либо источники заработка, только в самом конце книги она сообщила, что, отказавшись от работы в социалистических партиях мира, ей пришлось давать уроки – обучать языкам.
Анжелика Балабанова уехала из Чернигова в Брюссель и поступила в Новый университет, считавшийся самым прогрессивным в Европе. Продолжая учебу в Лейпциге, она вступила в Союз русских социал-демократов за границей, а в 1900 году, будучи студенткой Римского университета, – в Итальянскую социалистическую партию. Балабанова очень долго жила в Италии. Была редактором социалистической газеты «Аванти», в которой работал и Бенито Муссолини.
По воспоминаниям Балабановой Муссолини предстаёт очень ненадёжным, безответственным и неприятным типом. Он постоянно перекладывал ответственность на её плечи, просил за него встречаться с разными людьми и принимать решения по важным вопросам. Он давал разноречивые обещания, так что возникала путаница, которая после позволяла ему найти оправдание своим бесчестным поступкам. Муссолини виделся Балабановой нервным и трусливым. Но, может быть, он просто был большим хитрецом. К примеру, он выдумывал себе болезнь, чтобы всегда можно было избежать однозначности действий. А когда Анжелика настаивала на посещении врача, Бенито впадал в испуг, бледнел и потел.
Авторы некоторых статей утверждают, что Балабанова была любовницей Муссолини. Она сама не подтверждает этот факт. Однако пишет, что буквально нянчилась с Бенито, шла на уступки, даже если он был не прав, выгораживала его перед людьми. По этой части повествования можно судить о существующей между ними близости, а не только о совместной революционной работе. Самый яркий эпизод – описание жены Муссолини. Анжелика её жалеет без всякого к тому повода, а потом говорит о ней так, как обычно о жёнах говорят любовницы. Она чувствует, что текст выдаёт её, а потому как бы оправдывается перед читателями, пускаясь в объяснения причин своего поведения в отношении Муссолини.
Вернёмся к революционной деятельности Анжелики Балабановой. Она была секретарём, то есть главой Международной социалистической комиссии (Циммервальдское движение, выступавшее за прекращение войны).
В мемуарах Балабановой ещё раз подтверждается то, что все так называемые русские революционеры сидели по заграницам до поры до времени: Италия, Австрия, Бельгия и т.д. В том числе, разумеется, и Владимир Ленин. Над ним Балабанова сначала подтрунивала и иронизировала, причём не скрывала этих своих чувств от него. Ленин её забавлял тем, что постоянно был сосредоточен на деталях, настаивал на принятии каких-то резолюций, всё больше наблюдал за ситуацией, чем участвовал в дебатах и построении этой ситуации.
Есть сведения, что Ленин не хотел ехать в Россию делать революцию, что немцы отправили его туда насильно, снабдив при этом деньгами (если не ты, то тебя). Но Балабанова пишет, что как только «русские» революционеры узнали о революции в России, им всем очень сильно захотелось поехать туда и поработать на благо страны и народа. И что Ленину тоже очень хотелось ехать. И что они вели переговоры со своими шведскими товарищами, дабы те помогли переправиться в Россию. И что ехали в пломбированном вагоне.
На самом деле складывается иное впечатление (может быть, Балабанова просто не уследила за ходом своей мысли, и читателю открылась другая картина, или времени на глубокую редактуру у неё не было, или она, не стесняясь, сдала товарищей из-за каких-то своих обид). Оказывается, все эти «русские» революционеры-социалисты прекрасно жили за границей. Правда, их держали в узде – хватало своих революционеров, а время «русских» ещё не пришло. И они смирно ждали. Но тут в России, как бы сама по себе, случилась революция, и они почувствовали, что вот теперь настал их, «русских» революционеров, черёд прославиться, поживиться и набить свои карманы, расхватать Россию, поделить её. Теперь нужно было сконцентрироваться и действовать быстро, пока не пришли другие.
Для того чтобы народ про них узнал, Ленин и другие революционеры проводили мощнейшие пиар-акции: ездили по стране на личных агитационных поездах, привозили в страну известных всему миру заграничных революционных деятелей, писателей и философов (Клара Цеткин, Джон Рид, Бертран Рассел), невзирая на блокаду новой страны Советов. Как пишет Анжелика Балабанова, её саму народ якобы хорошо знал – в лицо и по имени! И если у Ленина просили документы на проверку, то у неё – никогда.
Интересно, что как только Владимир Ленин приехал в Россию, мнение Анжелики Балабановой о нём изменилось. Она говорит о нём с теплотой, отдаёт должное его наблюдательности и хитрости.
А вот о Зиновьеве и Радеке она плохого мнения. Зиновьева она сравнивает с Муссолини (впоследствии и тот, и другой плохо кончили). Радек, по словам Балабановой, был не слишком умным, но слишком ушлым. Этим пользовались революционеры-интриганы и применяли его так, как им было удобно и нужно в данный момент.
Балабанова доброжелательно отзывается о деятельности Александры Коллонтай, выражает похвалу её честности и непредвзятости, благодаря которым ту и услали подальше «от двора», послом в Норвегию. Сожалеет о том, что Джона Рида и Александра Беркмана, приехавших из самой Америки, чтобы поддержать советское правительство и работать на благо русского (!) народа, постигло разочарование в этой революции. Почти с восхищением пишет о Троцком, которого недооценили и чьё время не пришло.
Постепенно некоторые «русские» революционеры и заграничные «звёзды» начали осознавать, что их использовали. В том числе и Анжелика Балабанова. Попутно она отмечает, что Ленин некоторых откровенно не любил, но, если ему было удобно, применял их для пользы дела. Таким образом, идеалы части революционеров разрушались теми же, в кого они верили. Воцарилась разруха, они даже голодали. Правда, ранее Балабанова рассказывала о шикарных банкетах!
А далее Анжелика начинает оправдываться: мол, она всё это стала со временем понимать, но всё-таки надеялась на честность и незамутнённость вождей. Потом пыталась уйти, но её всячески удерживали, не разрешали уехать из страны. Она же не ела буквально сутками, демонстративно истощала свой организм, отказывалась ездить на специально выделенной для неё машине (правда, безуспешно), жить в отопляемом помещении – и это ради бедных крестьян и рабочих, которым нечего есть и нечем согреться. Кстати, она пишет, что и Ленин с Крупской жили очень скромно в очень маленьком помещении.
В конце концов, Балабанова отказалась быть «примадонной революции» – от истощения начала болеть, у неё были нервные срывы, но её всё равно не выпускали из страны, потому что боялись, что она будет высказываться по итальянскому вопросу не так, как им угодно. И тут вмешались её шведские друзья и буквально вывезли её из России.
Может показаться забавным и нелепым то, что многие революционеры для чего-то сильно истощали свой организм, а потом долго болели, приобретали психические расстройства, умирали, кончали жизнь самоубийством, уничтожали друг друга: Фрунзе, Рид, Беркман, Цеткин, да и сам Ленин.
Балабанова опасалась, что её убьют, хотя прямо она об этом не говорит. Инсценировка ли её истерики? Вероятно, способ кричать и заявлять о себе как можно громче возымел своё действие. Ей удалось вырваться из страны Советов. Однако в Швеции Анжелика пробыла недолго, уехала в Вену. Не в Италию, как планировала. Думается, из-за нарастающей угрозы фашистского движения. Принципиальная женщина не хотела, чтобы её ассоциировали с Муссолини. Однако сейчас Анжелику Балабанову называют первым учителем Бенито Муссолини по предмету «революция»!
Балабанова говорит о схожести итальянского, венгерского, а затем и немецкого фашизма с коммунизмом в России. В некотором смысле она оказалась права, потому что эти конкурирующие системы всеми силами пытались избавиться одна от другой. Но лично мне видится и большая разница.
Во время Второй мировой войны Анжелика Балабанова уехала в США. Там тоже были социалисты. Но она отошла от дел, разочаровавшись в русской революции, которая должна была нести миру освобождение рабочих и крестьян от пут буржуазии, осветить путь революциям в европейских странах. Однако этого не произошло, потому что Россия – отсталая страна (это Балабанова подчёркивала не единожды), потому что Зиновьев ездил и принимал гостей в поезде царя, в купе царя. Потому что эти мужчины не дали ей, женщине, сыграть главную роль в политике, а только заставляли быть «звездой агитаций», так необходимой им для их собственного прославления, и переводчиком на международных встречах. Кроме того, они могли расправиться с ней в любой момент. А ведь Балабанова была вовсе не бесстрашным, но амбициозным человеком и, как она пытается показать читателю, очень правильным!
Самое интересное, что, прекратив революционную работу, она вдруг начала писать стихи.
После Второй мировой войны Анжелика Балабанова вернулась в Италию. Когда события улеглись, она снова занялась политической деятельностью. Она тонко чувствовала изменение ситуации и вовремя уходила от той или иной ответственности, переезжая из страны в страну.
Эта женщина-революционерка не избавилась от своих юношеских впечатлений и отрабатывала их очень долго. Она отрицала предназначение Женщины своей деятельностью. Она утверждала, что хочет построить благополучный мир для рабочих и крестьян, но сначала нужно было создать его для себя, чтобы понять, в чём нуждаются эти люди. Не нужно пытаться помогать обществу в целом, нужно помочь каждому конкретному человеку. Увы, для Анжелики Балабановой это непосильное дело, потому что она вышла из другой среды, а её погружение в среду рабочих сомнительно, не говоря уже о крестьянах. В то же время это талантливая женщина – не многим дано знать несколько языков (немецкий, французский, итальянский, английский, русский).
Анжелика Балабанова умерла в Риме в 1965 году.
Книгу читать интересно, несмотря на то, что это революционные будни, а не захватывающее приключение! Интерес вызывает сама личность Балабановой и её взгляд со стороны и изнутри на других деятелей того периода (когда читаешь книгу, хочется ещё больше узнать обо всех упомянутых лицах, жадно останавливаешься на эпизодах, характеризующих их личность, привычки, взгляды, но об этом автор пишет очень скромно и мало).
No comments:
Post a Comment